Митько А.В.
Президент Арктической общественной академии наук, доцент ВНИИМ имени Д.И. Менделеева, СЗИУ РАНХ и ГС, СПбГУ
На рубеже нового тысячелетия Китай официально открыл на международной арене свою модель взаимоотношений в политике. Страна стремится изменить конкурентные отношения на международных рынках, а также распределение власти в международных институтах в своих интересах, одновременно утверждая себя лидером и защитником интересов развивающихся стран.
Такую позицию некоторые участники мирового сообщества рассматривают как вызов превосходству США и либеральной модели Запада на международной арене, другие предсказывали, что Китай, таким образом, интегрируется в мировую экономическую систему и международную политику, делая прагматичный геополитический выбор, который, тем не менее, должен обеспечить дальнейшее сотрудничество с Западом. Наконец, были еще такие оптимисты, которые считали, что желание Китая проецировать свою новую мощь за пределы границ своей страны будет не только свидетельствовать о его трансформации в ответственного и более целеустремленного игрока на международной арене, но и о его эволюции в сторону относительно непрозрачных политических режимов. Также преобладала идея, что Китай, выбрав либеральную экономическую модель посредством ее интеграции в глобализацию, трансформируется изнутри, чтобы соответствовать западной политической модели. Спустя десятилетия стало понятно, что это совсем другой образ, к которому стремится Китай.
«Пора спрятать свои таланты и подождать» - эта поговорка Дэн Сяопина была руководящим принципом китайской дипломатии, пока к власти не пришел Си Цзиньпин. Китай в бизнесе на международном уровне ведет себя сдержанно, подчиняя свою внешнюю политику императивам своего экономического развития, основанном на расширении своего экспорта и включении его в глобализацию, что придало процессу заметное ускорение после присоединения Китая к ВТО в 2001 году. Основные постулаты китайской стратегии «Going Out», анонсированной в 2000 году, справедливо подчеркивают приоритет экономических целей над властными, открыто отображаемыми амбициями. Именно поэтому Китай стремится развивать свое коммерческое присутствие в развивающихся странах, с целью оказания помощи своим крупным государственным предприятиям, интернационализации, а также стабилизации своего доступа к сырью путем диверсификации его источников и маршрутов снабжения. Эти усилия в целом были успешными, особенно в Африке и Центральной Азии.
Используя принцип невмешательства во внутренние дела других стран, Китай занял ниши, оставленные западными игроками из-за политической нестабильности, системной коррупции и экономических рисков, которые слишком высоки, в контексте оттепели пришедшей после окончания эпохи холодной войны, которая заставила их поверить, что таким образом они могут позволить себе выбирать подходящих партнеров-учеников. Выбирая подход без политических условий, Китай поддерживает китайские компании, которые экспортируют свою продукцию, капитал и ноу-хау, при этом реализовывая крупные энергетические проекты и осуществляя депозитные приобретения в Африке и Центральной Азии в частности.
Китайские государственные банки, свободные от политических ограничений, в целях развития международных институтов, предлагают правительствам стран Африки и Центральной Азии многочисленные кредиты по льготным ставкам, а также экспортные кредиты, взамен на разрешения на эксплуатацию естественных ресурсов. Хотя на самом деле эта политика имеет тенденцию к укреплению авторитарных режимов компаний.
Китайские компании являются монополистами в некоторых экономических областях. В глазах местного населения и политической элиты, китайские инвестиции питают надежды на лучшее будущее и прогрессивные варианты решения проблем развития, по сравнению с тем, что предлагают западные партнеры. В официальной презентации китайской стороны, этот «прагматичный» подход представлен принципом «беспроигрышного варианта» как альтернатива порочному кругу долговой политики.
Этот подход является частью новой мирной китайской стратегии, которая должна была оказаться антиподом стратегии Запада, которая была основана на колониальной экспансии великих держав, что приводило к напряженности и вооруженным конфликтам в прошлом.
Таким образом, Пекин стремится увеличить свою власть, не прибегая к силе или насилию, используя вместо этого экономические инструменты и инструменты мягкой силы, такие как, например, создание новых форматов двусторонних отношений (Форум китайско-африканского сотрудничества, Шанхайская организация сотрудничества) и продвижение китайских ценностей через сеть различных агентов влияния (институты Конфуция, каналы постоянной информации на английском языке, а также обновления на французском, испанском, арабском и русском языках, которые созданы Центральным телевидением Китая и транслируются также по сетям кабельного телевидения). Этот мирный дискурс не мешает Пекину реализовать региональную стратегию, направленную на сокращение влияние Вашингтона в Азии и защиту китайского суверенитета, будь то Тайвань, острова Сенкаку (Дяоюйдао) или территориальные споры и споры по судоходству в Южно-Китайском море (Параселс, Спратлис и т.д.). На военном уровне Китай остается сдержанным, хотя его военные расходы увеличиваются постоянно.
Пекин в основном занимается обеспечением безопасности и техническим обеспечением спасательных операций в международном масштабе: борьба с пиратством в Аденском заливе и на востоке Африки (2008 г.), эвакуация китайских граждан из Ливии (2011 г.), отправка миротворцев под эгидой ООН в конфликтные зоны с 2000 г., в частности в Дарфур (2017 г.).
Что касается совместных военных учений с другими странами, Китай относится благосклонно к своему ближайшему окружению и активно принимает участие во взаимодействии с армиями своих соседей в рамках Шанхайской организации сотрудничества (далее ШОС), включая Россию, которые, в результате, взаимно приближаются к стандартам друг друга. Эти действия позволили Народно-освободительной армии Китая (далее НОАК) получить ценный опыт в разных направлениях военного дела, а также оценить важность эффективной защиты морских и наземных транспортных маршрутов для национальной безопасности китайского государства.
С приходом к власти Си Цзиньпина, Китай определенно отказывается от скромной стратегии и демонстрирует все более очевидное желание в утверждении себя как великой державы, способной соперничать с США. Это соперничество приводит не только к экономической конкуренции, оно также присутствует и в идеологической сфере. Пекин стремится распространить свое собственное видение мира, эффективность в управлении в различных сферах, чтобы конкурировать с западной моделью, которая считается устаревшей, но все еще доминирующей.
По мнению Си Цзиньпина, мир вступил в период «новой эры», эры полной турбулентности и проблем, гораздо большей, чем старая система глобального управления, которая слишком элитарна и зависит от американских финансовых институтов, которые сегодня не могут справиться с обязанностями по своему предназначению. Пекин стремится реформировать эту систему, предлагая альтернативы существующим моделям, будь то, в различных аспектах, экономическое развитие или региональная и глобальная безопасность. Инициатива «Один пояс и один путь» (далее ОПОП), которая была запущена в 2013 году, является одним из основных инструментов реализации этой амбиции.
В странах, которые активно поддержали китайскую инициативу ОПОП, это движение быстро превратилось в очень гибкое и амбициозное экономическое наступление, все больше включающее в себя различные направления и новых участников. Это уже не просто вопрос стимулирования трансконтинентальной торговли путем строительства инфраструктуры, но и продвижение китайских стандартов с точки зрения финансирования устойчивого развития, электронного управления, коммуникаций, стратегии здравоохранения, социальных сетей и т. д.
В то же время Китай применяет стратегии, проверенные в Африке и Азии, в своих отношениях с Западом. Так, в 2015 г., Пекин учредил Форум Китай - Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна (далее CELAC). Ранее, в 2012 году, был создан формат - Сотрудничество «16/17+1» со странами Центральной и Восточной Европы, который позволил организовать Китаю взаимодействие в экономической сфере со странами ЕС по территориальному признаку. Однако, в результате, это было воспринято странами-участниками как давление на ЕС путем обещаний Китаем экономического восстановления с целью реализации своих политических целей. В итоге, часть стран (Литва, Латвия, Эстония) вышли из взаимодействия в рамках сотрудничества и, в настоящее время, деятельность формата Сотрудничество «16/17+1» приостановлено на неопределенное время. А в Австралии и Канаде Пекин обвиняли в финансировании кампании определенных кандидатов на выборах, а также оказанию давления на средства массовой информации, в том числе в университетах, для продвижения своей политической и экономической программы с целью контроля оппонентов и выступлений с критикой в их адрес.
Желание противостоять возросшей мощи Китая особенно очевидно в Восточной Азии, где США запустили ряд инициатив в регионе (который теперь называется Индо-Тихоокеанский регион) для укрепления стратегических связей со своими союзниками и увеличения там своего присутствия. Среди таких инициатив необходимо отметить: Соглашение о Транстихоокеанском партнерстве, заключенное в 2016 г., доктрина стратегического перебалансирования в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона, основы которой были заложены в 2011 г., видение «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона», которое было сформировано в 2019 г., возобновление в 2017 г. четырехстороннего диалога между США, Японией, Австралией и Индией и военный союз AUKUS между США, Австралией и Великобританией. Эти события были восприняты Китаем, как угроза его фундаментальным интересам, что оправдывает его стремление к расширению своего периметра безопасности за пределами Тайваня и спорных островов в Южно-Китайском море. Сближение с Москвой отвечает этим же опасениям, позволяя Пекину защитить свой тыловой континентальный фронт и обеспечить доступ к важным природным ресурсам. И хотя Азия остается территорией, на которой происходят основные события экономического подъема и развития, Пекин также планирует развивать долгосрочное сотрудничество и экономическую деятельность в отдаленных регионах, таких, например, как Арктика. Китай положительно отнесся к Российской идее о взаимодействии в рамках Северного морского пути и его интеграции в совместной концепции «Полярного шелкового пути», и подписал несколько соглашений о партнерстве в этой области. Это взаимодействие стало особенно актуальным, после введения западных санкций против России в 2014 году и осложнения отношений между Китаем и США из-за «тайваньского вопроса». Маршрут Северного морского пути уменьшит зависимость Китая от Южного морского пути, на котором есть несколько узких мест, связанных с влиянием США.
Китай также использует активную дипломатию в Океании и Латинской Америке уже больше пятнадцати лет. Благодаря открытости Китая, было осуществлено финансирование большого количества проектов экономического развития без политических требований или условий. Дипломатическая позиция Китая положительно воспринимается сегодня во всех развивающихся регионах мира и, практически всегда, располагает страны-партнеры к долгосрочному и взаимовыгодному сотрудничеству.
Китай также стал развивать более активную деятельность в сфере безопасности. Модернизация НОАК, особенно в военно-морской и военно-воздушной сферах, продолжается такими темпами, которые беспокоят его соседей - страны-участницы АСЕАН, Австралию, Японию, Индию и США. Китай обеспокоен защитой своих маршрутов морского судоходства, по которым производится транспортировка углеводородов и других грузов из Африки и Ближнего Востока. В связи с этим, для обеспечения безопасности передвижения по маршрутам из указанных регионов, в Джибути, в 2017 году, была открыта первая военная база Китая за рубежом. Кроме того, возвращение к власти Талибана в Афганистане привело к усилению китайского стратегического присутствия в Центральной Азии, со строительством двух военных постов в Таджикистане, в целях обеспечения безопасности Ваханского коридора, который является источником потенциальной нестабильности на китайской границе. В связи с некоторым ослаблением роли России в сфере общей безопасности в Центрально-Азиатском регионе, Пекин мог бы, возможно, расширить параметры своей стратегической миссии в этом регионе, предлагая свои услуги в этом вопросе.
И хотя сегодня Китай является ключевым игроком в мировой экономике и международных отношениях, все еще остается ряд проблем, которые могут препятствовать тому, чтобы Китай стал первой мировой державой к 2049 году, году, когда будет отмечаться столетие победы коммунистической идеологии в Китае. Соперничество Китая с США, похоже, вступает в более интенсивную и структурную фазу, с непредсказуемыми последствиями и, возможно, драматичными результатами. Как построить двусторонние отношения в контексте все более напряженной и поляризованной глобальной геополитики и экономики?
Пандемия Covid-19, реакция на события на Украине могли бы способствовать неадекватной оценке глобального запада действиям Китая на международной арене, которая может привести к принятию общей стратегии противостояния и затормозить расширение китайского влияния и общего присутствия.
В более короткой перспективе, главной задачей Китая, по-прежнему, остается воссоединение с Тайванем, вопрос, который Си Цзиньпин, вероятно, хочет решить в довольно короткий период времени. Какие средства он выберет для достижения этой цели. Ускорение модернизации действующих АПЛ и производство современного нового военного оборудования, наряду с экономическими и дипломатическими вопросами задаваемыми Тайваню, похоже, указывают на то, что мирное решение существующей территориальной проблемы все еще остается в приоритете и получает большую поддержку со стороны китайского населения.
Китай стремится построить многополярный мир, не только с точки зрения экономической или военной мощи, но и с точки зрения цивилизационного развития. Временной горизонт его амбиций, как мы видели, зачастую находится в 2049 году, когда будет отмечаться столетие со дня прихода к власти Коммунистической партии. Вероятно в связи с этим, выступления Си Цзиньпина с трибуны, стали носить гораздо больший идеологический подтекст, чем те, которые были у его предшественников. И здесь не ставится вопрос об открытом противостоянии между Китаем и США, но даже желание Китая занять первое место в мировой системе, представляет собой большую проблему для США.
Таким образом, мнимая «китайская угроза» является лишь вопросом восприятия: подъем Китая не направлен против США, но он воспринимается на Западе как угроза и провал западной либеральной идеи. И наоборот, Китай продолжает повторять, что его мирное восхождение к мировому Олимпу должно происходить с учетом интересов и опасений региональных и глобальных игроков мирового сообщества. К идеалу гомогенности, вдохновленный историческим опытом и западными ценностями, Китай продвигает свое собственное видение мира, в котором разные политические и экономические модели могут мирно сосуществовать вместе. Это мирное сосуществование, основанное на принципе невмешательства во внутренние дела, было бы возможным при достижении стратегического паритета между Китаем и США, или при создании новой системы глобального управления с Китаем и Россией в его центре.
